Жар-птица. Свирель славянина - Страница 21

Без мышленья сердцем зная, как Свобода хороша.
И доныне среброводна освежительная нега,
И пост хрустальность в чащах Приходи испить, душа.

КАПЛЯ КРОВИ

Красавица склонилась,
     Шумит веретено.
Вещанье совершилось,
     Уж Ночь глядит в окно.
Светлянка укололась,
     И приговор свершен.
Красив застывший волос,
     Красив глубокий сон.
От одного укола,
     Как будто навсегда,
Кругом заснули села,
     Притихли города.
Притихли и застыли,
     И все слилось в одно.
Везде, в безгласной были,
     Глядится Ночь в окно.
Всем миром овладела
     Ночная тишина.
И как немое тело,
     Глядит на мир Луна.
Красавица склонилась,
     Молчит веретено.
Решенье совершилось,
     Так было суждено.
Но капля в ранке малой,
     Сверкнув огнем во мглу,
Как цвет упала алый,
     И светит на полу.

И нежный свет не тает,
     Алеет все сильней.
Шиповник расцветает,
     Весь в призраках огней.
Как куст он встал вкруг злого
     Того веретена.
В молчаньи сна ночного
     Разросся до окна.
Сияя алым цветом,
     Растет он как пожар.
И в мире, мглой одетом,
     Слабеют ковы чар.
Сперва цветы проснулись,
     Пошел в деревьях гул.
И дети улыбнулись,
     Святой старик вздохнул.
И лебеди запели
     На зеркале озер.
Всемирной колыбели
     Вдруг ожил весь простор.
И вот, на счастье наше,
      Глядится День в окно.
Еще Светлянка краше,
      Шумит веретено.

ПЕРЕД ЦВЕТНЫМ ОКОНЦЕМ

На море Океане есть остров Красота,
Сидят в резной избушке три дочери Христа.

Перед цветным оконцем шьют молча три сестры.
Гора там есть, и остры уступы у горы.

И если кто восхочет к заманчивой черте,
Он больно режет ноги в той вольной высоте.

Не смотрят — видят сестры, и старшая сестра
Берет иглу булатну, и говорит: «Пора».

Берет иглу булатну, нить шелкову притом,
И вышивает гору на Море голубом.

Потом сестре середней передает тот плат,
Встает на нем дорога: пойдешь — нельзя назад.

И плат берет узорный тут младшая сестра,
И алым расцветает узором вся гора.

В те самые минутки как расцветает плат,
У путника на высях светло глаза горят.

От ран ему не больно, не льется больше кровь,
А брызнет, так немедля в цветках зажжется вновь.

И год идет за годом, и ропщет Океан,
Но остров тот не гибнет, с богатством горних стран.

И с самого рассвета до поздней до поры,
Перед цветным оконцем шьют молча три сестры.

ОГНЕННОЙ РЕКОЮ

Из Арабских дальних стран
К нам придя в своем скитаньи,
Руссов древних Ибн-Фоцлан
Вопрошал о сожиганьи.

Почему, когда простор
Здешней жизни Руссом смерян,
Труп кладут они в костер,
В огнь, что силой достоверен?

Потому, гласил ответ,
Что, вступивши в яркий пламень,
Возрожден, как цвет и свет,
Мрак железа, мертвый камень.

Потому, ответ гласил,
Что земному подобает
Побывать в жару горнил,
Там, где все перекипает.

Да земные телеса
Аки Солнце просветятся,
Перед тем как в Небеса
В царство Солнца возвратятся.

Искушенные огнем,
Разлученные с тоскою,
Поплывут в свой Отчий Дом,
Ярко-огненной рекою.

САЛАМАНДРА

Меж брегов есть брег Скамандра,
Что живет в умах века.
Меж зверей есть саламандра,
Что к бессмертию близка.

Дивной силой мусикийской
Вброшен в жизнь который год,
Этот зверь в стране Индийской
Ярким пламенем живет.

Разожги костер златистый,
Саламандру брось в него, —
Меркнет вдруг восторг огнистый,
Зверь живет, в костре — мертво.

Так и ты, коль Дьявол черный
В блеск любви введет свой лик,
Вспыхнешь весь во лжи узорной,
А любовь — погаснет вмиг.

ТРАВА-КОСТЕР

Есть трава — растет
Возле тихих рек.
И не каждый год
Та трава цветет,
А когда придет
Человек.

Рост ее — стрела,
И красив узор.
Та трава была
Много раз светла,
Снова расцвела,
Как костер.

И горит огонь
Возле тихих рек.
Мчится красный конь,
Ржет, поет: Не тронь,
Не хватай огонь,
Человек.

С ржаньем конь скакал,
Убежал в простор.
Ярко промелькал.
Был расцветно-ал,
Возле рек сверкал
Цвет-костер.

И светла была
Влага тихих рек.
В мире весть прошла,